МОЙ ПОЛЮС НЕДОСТУПНОСТИ

 Сегодня, когда почти всё зависит от денег, на Земле не осталось по-настоящему труднодоступных мест. За деньги туристов везут из Нью-Йорка самолётом прямо в Антарктиду, там они проходят часть похода Скотта или Амундсена и самолётом же возвращаются в Америку уже "покорителями Антарктиды". Самолётом забрасывают на льдину в 100км от Северного полюса, оттуда под руководством инструкторов за 5 дней доходят до Полюса на лыжах и получают сертификат "покорителя Полюса". За деньги туристов поднимают на несколько часов в космос. Единственным по-настоящему недоступным местом на планете остаётся только Луна.
 Труднодоступность  ныне заключена в нас самих. Обычному человеку - непрофессионалу путешествий - для того, чтобы решиться заглянуть хотя бы за ближайший горизонт, необходимо отказаться от культивируемого годами способа отпускного отдыха, отказатьcя от
комфорта, отелей и пляжей. И решение такое может быть очень непростым.
 Я такое решение для себя в своё время принял, и результатом его стали несколько моих путешествий в удивительные уголки нашей земли.
http://www.youtube.com/watch?v=oFpSQ7bs4rg

На открытых пространствах замёрзших заполярных озёр ветра разгоняются до силы ураганных. Без непродуваемой одежды  путешествовать по ним невозможно. Продовольствие и сжиженный газ даже для 10-дневного путешествия невозможно унести в рюкзаке, и приходится дополнять его 20-килограммовыми санками. Но иначе нельзя, если всё для жизнеобеспечения в этих условиях нужно иметь с собой.

 Оленеводство до сих пор является единственным источником существования в тундре. Потому что никакого другого продовольствия здесь произвести нельзя. В эти места не проехать ни на какой машине, кроме гусеничного вездехода. А если вездехода нет – только пешком. Сами оленеводы тоже кочуют пешком, на оленьих упряжках перевозится только груз.

  

    По влажной тундре нужно идти либо в болотных сапогах, либо в тапочках. Потому что от воды нужно защищаться либо полностью, либо – никак. Сапоги, конечно, тяжелы. А в тапочках – холодно, потому что температура ручьёв даже летом +4. Я предпочитал использовать хорошие треккинговые ботинки, но на бродах через реки и глубокие ручьи приходилось их снимать, чтобы не зачерпнуть через край.

Убийственная жара на Крымском плато в конце июля позволяет передвигаться по открытым местам только в ранние утренние часы. В это время года пересыхают многие источники, и проблема водоснабжения, и без того актуальная в Крыму, становится особенно острой. Эффективно защитить голову от прямых солнечных лучей в этих условиях может только арабский головной убор – куфия.

  
В снежный буран иногда невозможно понять, где небо встречается с землёй, потому что не видно собственных ног. Снег залепляет «молнии» одежды, и они перестают застёгиваться. Ветер продувает даже «непродуваемую» одежду. В таких условиях невозможен ночлег, и жизненно важным  становится поиск укрытия от ветра.

Где-то за моей спиной, из одного  из озёр вытекает река Пайпудына и несёт свои воды в Обь. Но, пройдя какой-нибудь километр по тундре, натыкаешься на ручьи, стекающие уже

в притоки Печоры. Это и есть главный водораздел Уральского хребта, водораздел между Европой и Азией.

Последние дни стремительно уходящего полярного лета. Листва на карликовых берёзках в тундре уже расцвела красным и жёлтым, а вершины гор «припудрились» снегом приближающейся зимы. Но в солнечную погоду ещё можно посидеть с тетрадью на пригорке, подводя итог прожитому дню.

   

  Может показаться, что снежная бесконечность эта – где-нибудь на подходах к Полюсу. Хотя на самом деле – это всего лишь крупное озеро в ненастный зимний день. Движение по такому рельефу угнетает своей монотонностью. Но физически сильная и сплочённая группа может в таких условиях преодолевать большие расстояния.

Лапландские легенды - Сейдозеро

О Сейдозере – чего только не написано. И ворота в параллельные миры, якобы, там находятся. И -  ушедшая под землю цивилизация карликов. И - снежный человек там «пошаливает»… Мы сидим в квартире профессора В. И. Вишневского в Харькове, больше напоминающей музей, чем обычную квартиру. Амфоры, собственноручно поднятые хозяином со дна Сухумской бухты, орудия каменного века из курганов украинских  степей, экзотические морские животные из его плаваний на океанографическом судне по всему мировому океану. И – невероятное количество книг по самым разнообразным тематикам. Газетные вырезки за последние лет 40!  Ну – не было тогда Интернета, не было даже самого термина «база данных». Но люди,  живо интересующиеся миром вокруг нас, были, и эти люди не сидели сложа руки! Откуда-то из тайников извлекается папка с наклейкой «Аномальные зоны Советского Союза». И я читаю, что ещё в далёком 1923-м на Сейдозере работала экспедиция Александра Барченко, изучающая случаи массовых психозов среди оленеводов  Кольских тундр. По итогам этой работы Барченко сделал серьёзный научный доклад, получивший признание в научной среде. Думаю, у Барченко была своя цель, не озвученная в докладе и  не объявленная «спонсорам». И я даже догадываюсь – какая. И – не его вина, что «спонсором» выступал НКВД. Но – перед любыми спонсорами нужно отчитываться. Вот и нашел он и психозы, и их научное объяснение. Я бы тоже нашёл. За свою 30-летнюю врачебную деятельность приходилось сталкиваться с наукой – сам и доклады делал, и статьи писал. Знаю, как в науке доказывается «истина». А уже в наши 90-е историк Валерий Дёмин нашел, якобы, на дне Сейдозера следы цивилизации –  ровесника и конкурента Афинской.

 Стоп! А снежный человек, а инопланетяне? В каких они взаимоотношениях находятся с древней Гиперборей? То ли снежный человек –  одичавший дальний потомок гиперборейцев, то ли инопланетяне «крышуют» шаманский бизнес саамов? А может, и сами саамы – потомки инопланетян? Чувствую, в «кабинетных» условиях во всей этой        чертовщине не разобраться. Нужны «полевые» работы.  И вот – в начале августа, в 2 часа полярной ночи, мы с приятелем берём «низкий старт» на берегу озера Малый Вудъявр. Мы идём через Хибины, выходим на берег Умбозера. Чтобы попасть в Ловозёрские тундры и спуститься от них к Сейдозеру – нужно вначале либо как-то переправиться через Умбозеро, либо обойти его с севера. А для этого – нужно преодолеть брод Кедикуай. И – мы его преодолеваем по горло в воде, с рюкзаками на головах. Потом, поплутав по болотам, переходим по полуразрушенному мосту реку Сура и начинаем подъём на гору Аллуайв, на восточном плече которой лежит перевал Геологов. И вот – мы видим у себя  под ногами  вытянутой формы озеро длиной около 14 км. Но – по пути к нему нужно пройти Ловозёрские тундры. Это – безжизненная каменная пустыня, где даже мхи не растут. Вот бы где тренировать космонавтов для полётов на Луну и Марс! Зато, когда мы оказываемся на берегах Сейдозера, ощущение такое, словно мы попали в  «Затерянный мир» Конан-Дойля. Окрестности озера выглядят оазисом не только в сравнении с пройденными нами Ловозёрскими тундрами. Они – Оазис для всего Кольского полуострова. И размер растений, и их набор (в глазах неспециалиста, конечно) больше напоминают среднюю полосу, чем Заполярье. Мы ночуем под скалой с изображением саамского божества Куйвы. Егеря заказника фотографируют всех вновь пришедших - для базы данных. Мало ли что… И следующим утром уходим через перевал Эльморайок в Ревду. Навстречу нам на перевал поднимаются многочисленные группы и туристов, и фотографов.  Озеро – пользуется популярностью. И хорошо, что прийти к нему можно только вот так – пешком. Если будет реализован проект канатки от рудника Карнасурта – сколько случайных людей хлынет на его берега!

   

Проходит всего полгода, и мысли наши вновь начинают кружиться вокруг рюкзаков.

От «столицы» оленеводческого края – посёлка Ловозерский – мы собираемся пройти к Сейдозеру на лыжах. Ловозерский – центр оленеводства Кольского полуострова, в котором, впрочем, нет ни одного оленя. Потому что олени – разбросаны по стойбищам в тундре. На окраине посёлка только заканчивается их жизненный путь – здесь олени становятся просто деликатесным мясом для скандинавских желудков. Мы идём по льду Ловозера, 2 дня сражаясь с ветрами и февральской оттепелью. И вот – мы вновь на Сейдозере. В домике егерского поста – только дежурная смена. Движение моторных транспортных средств по территории заказника запрещено, а пешком кто ж зимой будет здесь ходить? Кроме нас, разумеется. Наши лыжни – единственные следы на льду озера. Спортивные лыжные группы проникают и покидают котловину озера через перевалы Эльмрорайок и Тавайок, лишь «касаясь» западной оконечности озера. Фигура бога Куйвы на скале заметена снегом настолько – что если бы до этого не были здесь летом – ни за что бы её не разглядели. 2 ночи на Сейдозере – и нам пора дальше, через замёрзшее Умбозеро, через Хибины.

  Мы, конечно, не исследователи. С маленькой компанией единомышленников ходим по лесам и тундрам в своё удовольствие и в пределах своих отпусков. Но – анализировать попавшее в поле зрения я обучен профессионально. Это – составная часть моей основной профессии. И поэтому не могу не иметь собственного -  не то, чтобы мнения – скорее, настроения – от всего 2-х посещений этого загадочного и мифического места.

 Что есть с одной стороны?  Книга В.Дёмина о найденных им в горной тундре следах древнего амфитеатра. Газетные публикации о том, что в Ловозёрских тундрах гибнут сотнями туристы и людей воруют инопланетяне. Отчёты Барченко, запрятанные в архивах под грифом «Секретно». Устные предания саамов (о существовании которых мы, впрочем, ни от сотрудников музея саамской культуры, ни от пастухов в тундре, не смогли услышать).

 С другой стороны – есть целый набор достаточно серьёзных, но вполне объяснимых причин для того, чтобы окружить этот район этаким ореолом сверхъестественного.

 Во-первых, природа окрестностей озера представляет такой контраст с окружающими их Ловозёрскими тундрами, что уже одно это в голове усталого путешественника может вызвать самые разнообразные фантазии.

 Во- вторых, радиационный фон здесь не совсем благополучен. Сам со счётчиком Гейгера вокруг озера не бегал – врать не буду. Но – ехали вахтовкой в Ревду – местные шахтёры рассказывали, что в самом городе 70мр\ч – это обычно. Как действуют на психику малые дозы радиации – можете поискать в специальной литературе. Впрочем, найти об этом правдивую информацию столько же шансов, как и почитать оригинал отчёта А. Барченко.

  В-третьих, местные действительно недолюбливают окрестности озера. Не только само Сейдозеро, но даже и Мотка – это местечко на берегу Ловозера у впадения протоки из Сейдозера - нежелательное место даже для вынужденного ночлега. А объясняют такую нелюбовь местные саамы  просто. В средние века скандинавские пришельцы блокировали на озере целые их племена на зиму и морили голодом. Это мы, русские, спустя 25 лет не помним того, что мы сами с собой творили. А для маленького народа – это серьёзная историческая память.

  Случались в Ловозёрах и Хибинах случаи гибели туристов – это факт. И есть тому вполне очевидные причины. Зимой – это лавины. Геологически и Хибины, и Ловозёры – это плато с почти невыраженными хребтами. И большинство перевалов в них – это тектонические трещины. Т. е. – каньоны с отвесными стенками. Понятно, что на отвесных стенках снег не держится, и даже маленький снежный карниз, нависший над ущельем, не сползает, а сразу падает на дно его. Летом же эти горы могут произвести обманчивое впечатление «комнатных» гор. Действительно, весь массив Хибин 35х40 км, а Ловозёр и того меньше, может быть очень тепло, высоты небольшие. Но – не следует забывать, что Полярный круг остался в 150 км южнее. Верхняя граница леса проходит на высоте 300-400 м, а выше ни топлива, ни укрытия от ветра  найти невозможно. Так что 500 м – это для Хибин – заоблачные высоты.

  Погода может поменяться мгновенно, и даже летом пойти снег. И – ураганные ветры на этих самых перевалах – ущельях. Так что человек без тёплой одежды и источника тепла  подвергается риску в Хибинах круглогодично. И – горы остаются горами. Любые горы в любой климатической зоне. Стоит для сравнения пройтись по Крыму. На большинстве крымских вершин и перевалов стоят памятники погибшим. И гибли люди почти все летом  - от грозы, травмы; замерзали в октябре – когда на пляжах южнобережья ещё купаются!

 Так что в несчастных случаях с путешествующими в районе Сейдозера – уж точно ничего сверхъестественного нет!

  А всё остальное - можно увидеть своими глазами. И – пока доступно.  

Последние кочевники Европы

                             Путешествие на Полярный Урал в августе 2011

Который уже день я бреду по чавкающей тундре, набрякшей от многодневного дождя, и весь свой мир несу на себе – одежду, продукты, посуду, газ. Потому что здесь ничего нет, кроме камней, ручьёв и мха. Мы ежедневно стремимся куда-то прийти, но всюду, куда мы ни придём, будет одно и то же: поиск сухой площадки, установка палатки, наполнение кастрюльки водой, включение примуса. За эти дни мы научились использовать все свои ресурсы: каждый шнурок, пакетик, крошки печенья. Даже тепло выдыхаемого воздуха, и оно используется для обогрева внутреннего объёма спальника. Самое неприятное – это утром надевать мокрые одежду и обувь. И самая большая удача – хотя бы лечь спать в сухом белье.


         На 10-й день пути мы встречаем молодую семью ненцев, кочующую первый сезон самостоятельно, без родителей. Ефиму 23 года, Насте - 25. Быт их настолько прост, что даже мы, не ожидавшие увидеть здесь комфорта, несколько опешены поначалу. То, что одежда, в основном, из оленьего меха - как раз понятно. Это самое практичное в данных условиях, к тому же легко возобновляемое и ремонтируемое. То, что в век Интернета и спутниковых технологий используются костяные орудия труда, тоже не очень удивительно. В наших сёлах тоже щеколду на калитку делают из любой подвернувшейся деревяшки. А здесь деревяшек нет, зато много оленьей кости. И пояс с костяными шильцами и крючками Ефим надел не для нас, а просто собирал в таком костюме разбредшихся по долине ручья Глетчерный оленей.

А вот интерьер чума нас поначалу удивляет. Хотя мы тоже не избалованы комфортом. Две дорожки из дощатых щитов, по которым ходят без сапог. Под стенами - постель из оленьих шкур. Куча ивовых сучьев для костра. Стол на коротких ножках. Посреди чума - кострище. Керосиновая лампа, которая сейчас, на излёте полярного лета, не зажигается. Свет проникает через окошко, затянутое полиэтиленовой плёнкой. Печка у них есть, но используется только зимой. Летом обходятся костром. Единственный предмет роскоши - фарфоровый чайный сервиз.

Что заставляет молодых людей в наши дни жить такой жизнью? Они ведь не совсем не дикари. В чуме есть книга их ненецкой писательницы Анастасии Лапсуй, они слушают, где это возможно, радио. И в то же время - медицинская помощь - в сотнях километров. Продукты закупаются 2 раза в год. Нет нашего "любимого" телевидения.
 Несколько дней мы "перевариваем" впечатления. И начинаем понимать: "А выбор-то у них какой?" Переселиться всем в города и посёлки, где и так нет работы и где мужчине можно устроиться в лучшем случае охранником? Или дать им государственное пособие, как канадцы индейцам? И будут они это пособие пропивать и ждать возможности продать туристам кое-что из сувениров. (Знакомый вернулся только что из Канады. Рассказал, что в Столице провинции Виннипег индейцам выделен целый район, где они живут на пособие, которого хватает на пьянку и поножовщину. Работать они не хотят - они ведь гордый народ!) Так что в таком случае останется от культуры кочевников? Другой напрашивающийся путь - остаться в тундре, но что-то изменить в своём укладе жизни. Что бы им не заменить чум на надувную палатку, как госпиталь МЧС, с раскладными кроватями, не купить генератор, не поставить спутниковую тарелку и наладить хоть какую-нибудь радиосвязь. Всё это осуществимо. Но это приведёт к тому, чем мы все занимаемся - непрерывному росту потребления. А он возможен только при непрерывном росте производства! Единственное их производство - это оленина. Значит, рецепт, казалось бы, прост - развести больше оленей, чтобы продать больше мяса и покупать генераторы, горючее, телевизоры, рации. Но, походив собственными ногами по тундре всего 2 недели, мы уже понимаем, что как раз-то больше оленей здесь и не могут существовать. 

К чему приводит разведение громадных оленьих стад, мы видим на примере такого государственного стада. Дважды в тундре нам встречаются площадки размером с небольшую взлётную полосу где съедена вся растительность до земли- даже листва с карликовой берёзки. Когда оленям не хватает ягеля, они едят всё подряд - траву, листву. И через сколько лет восстановится растительность - неизвестно.

Всё дело - то в том, что количество оленей в тундре ограничено количеством в ней ягеля! И никакой капиталистический способ производства здесь невозможен! А поэтому и будут брести по тундре караваны из оленьих упряжек, будут гореть в закопченных чумах дымные костры, а дети после окончания школы будут возвращаться в тундру навсегда. И будет на Земле народ ненцев!

Высокие технологии

  Только прошу понять меня правильно. Должен с первых строчек расставить все точки над «И». Я никого не призываю вернуться к абалаковскому рюкзаку и свитеру с растянутым воротом. Эти неотъемлемые атрибуты туристов и альпинистов 60-70-х хороши только на телеэкране – в фильме «Вертикаль» с Высоцким в главной роли. И я совсем не собираюсь хаять высокие технологии, делающие активные путешествия не только более комфортными, но и более эффективными. Мало того, и сам я с удовольствием пользуюсь плодами этих самых технологий. А что настораживает и вынуждает высказаться – так это «папуасское» отношение к  ним. То, чем для аборигенов тихоокеанских островов были стеклянные бусы – тем для нового поколения путешествующих зачастую становится высокотехнологичное снаряжение. Этим снаряжением пытаются заменить опыт, навязывая с помощью всех видов рекламы слепую веру в него. Путешествую я уже 30 лет. И всё это время наблюдаю эволюцию экипировки. И сам в этой эволюции участвую. А поэтому – имею возможность проследить на шкале времени зависимость КПД походов от степени экипированности. Не будем всуе поминать великие имена. Или – почти не будем. Потому что нельзя не вспомнить, что осенью нынешнего года  исполняется 100 лет походу на Южный полюс Амундсена. Так вот – этот беспримерный лыжный поход длительностью 100 дней и протяжённостью 3000 км он с командой прошёл, используя лыжное крепление, на которое нынешний турист-дебютант и взглянуть не захочет! А ещё раньше – Нансен пересёк на лыжах Гренландию вообще без горячей пищи, потому что на тот момент керосиновый примус ещё не  был изобретён. Так то великие…

Но и все нынешние скромные «двоечки», «троечки», «четвёрочки» - на лыжах и пешком, в горах, тайге и тундре – проходят по маршрутам, которые уже пройдены когда-то этими самыми людьми на деревянных лыжах, в ботинках «трикони», брезентовых штормовках и свитерах с растянутыми воротами. И я, идя  тоже этими маршрутами, ни на миг не забываю, что активные путешествия начались и успешно развивались задолго до появления самого термина «высокие технологии». Именно эта память и позволяет мне смотреть на вещи незамутнённым рекламой взглядом. Мы своё снаряжение «пестовали» годами, подгоняя одну деталь к другой. Те, кто ходил в 60-70-е, меня поймут. И не было в бюджете среднего человека свободных средств на покупку сразу всего и готового, и не производилось нашей промышленностью почти ничего необходимого. Выручали самоделки. И не во всём, кстати, они проигрывали готовой продукции. Да – это плохо, что нельзя было купить хороший рюкзак и палатку, не было специальной одежды для туризма и альпинизма. А то, что сейчас всё это есть – хорошо. Но вот только… Мы-то «притирали» все компоненты своего снаряжения, приобретая или изготовляя его из года в год, как моторист притирает поршни и кольца к цилиндрам. И потому абсолютно точно знали, чем и как пользоваться, и что в нашем снаряжении стоило бы поменять. А сейчас молодой человек с нулевым туристским опытом скачивает из Интернета список снаряжения и идёт с ним в магазин с требованием «упаковать» его в один день для похода. И выходит из магазина, считая себя уже бывалым путешественником. И свято верит тому, что без проданных ему перчаток стоимостью тысячи 3 лыжный поход вообще не смог бы состояться. А если средств «упаковаться» за один день нет – значит, и похода не будет. На самом же деле для похода нужно только желание, а незаменимым является только рюкзак, да лыжи с обувью для зимнего похода. Всё остальное на первый раз можно приспособить, занять у знакомых, а кое-что и сделать. Мы с друзьями таким вот образом совершили уже несколько десятков походов – по Кольскому, Кавказу, Беломорскому льду. А специальным снаряжением начали «обрастать» только в последние лет 5. Если же бы мы ждали, когда появится возможность купить всё и сразу – вообще никаких путешествий бы не было! Да, сейчас я с удовольствием надеваю качественное термобельё, трекинговые ботинки с «Гортексом», использую JPS-навигатор. Но и когда этого не было – жизнь на месте не стояла.

 Отдельный вопрос – о взаимоотношениях бизнеса и путешествий. Бизнес-то живёт по своим законам, главным из которых является закон прибавочной стоимости. И он – бизнес – эту прибавочную стоимость будет наращивать любой ценой. У потребителя задача прямо противоположная – добиться максимальной эффективности снаряжения при минимальной его стоимости. Поэтому заботиться о твоём кошельке ни производители снаряжения, ни его продавцы не будут. Заботиться о нём нужно самому. Приведу такой пример. Термоноски «Норвег» полностью  соответствуют тому, что о них заявлено. И эффективные, и достаточно ноские. И даже цену в 700 рублей не жалко заплатить за такое изделие. И всё бы ничего…  Но вот только – вязаные носки из собачьей шерсти местной прядильной фабрики ни в чём, кроме большей толщины, им не проигрывают. Цена – 150 рублей. Дальше – больше! Носки украинского производства из шерсти и полиамида, которые продают на рынке мелкие торговцы стоят 70 рублей пара. И новые они ни в чём не проигрывают фирменным. Короче срок службы – но на один поход их хватает. Так ведь и в цене разница десятикратная! Понятно, что если человек пришёл в экипировочный центр покупать горнолыжный комбинезон не дешевле 500$, его не отправят к бабушке на рынок за носками к нему. Ему будут предлагать продукцию высоких технологий. Но если ваша цель – сходить в поход, а не избавиться от лишних денег – тут уж думайте сами!

Приведу другой пример. Мы много лет экспериментировали со стояночной обувью для лыжных походов. Проблема в том, что в походах без отапливаемой палатки обувь за ночь смерзается. И во время утренних сборов – а это 2-3 часа практически без движения – ноги в такой обуви замерзают. Значит, нужна обувь, «работающая» в таких условиях. Мы пробовали использовать валенки. Пробовали бурки из искусственного меха. Личного опыта использования собачьих унт нет – но по отзывам опытных людей – то же самое. Вся эта обувь  греет только, будучи просушенной и тёплой. Решилась проблема неожиданно просто. Нейлоновые сапоги на поролоне, в которых зимой стоят продавцы на открытых рынках, обладают фантастической способностью греть ноги уже секунд через 60 после обувания такого неразогретого сапога. Причём цена вопроса – около 500 рублей. Да – качество их невысокое, и они недолговечны. Но ведь в них-то не ходить, в них нужно просто топтаться по лагерю почти на месте, пока длятся завтрак и сборы. А уже за несколько минут до выхода обувь меняется на более лёгкую ходовую. Если же озвучить проблему для производителей, они будут производить, и произведут что-то более качественное. Но цена будет раз в 5-6 выше. И совсем не обязательно, что обувь будет эффективнее.

 Так что получается? Не покупать специального высокотехнологичного снаряжения?

Да нет – конечно, и покупать, и использовать. Зачем же добровольно отказываться от того, что делает путешествия более эффективными. Но при этом не забывать, что путешествия делаются не снаряжением, а людьми с их опытом. А опыт этот приобретается не по компьютеру, а только «в поле». И если  сегодня чего-то из специального снаряжения не хватает, это не должно становиться непреодолимым препятствием. Наоборот, если в походе в чём-то ощущался недостаток, понятнее будет уже не с чужих слов, что именно нужно в дальнейшем приобрести или заменить. И только в таком случае горные и лесные тропы не будут пустовать.

Несколько мыслей о путешествиях

  А зачем  вообще это нужно? Для чего в наше время, когда существуют дороги, машины, отели путешествовать буквально «на себе», да ещё там, где не вполне безопасно? На этот вопрос многократно отвечали известные путешественники,

альпинисты, яхтсмены, знаменитые писатели. Каждый по-своему убедительно и доходчиво.

Но – видимо – не вполне, потому что остаётся недоумение в глазах, и вопрос задаётся вновь и вновь. Самое точное определение, встретившееся мне, принадлежит даже не путешественнику, а вулканологу Тазиеву. «Ритм жизни разом изменился…Слово путешествие обрело свой истинный благородный смысл…Долгий путь странствий очищает душу. Кочевнику неведома густая скука пассажира, заключённого в купе вагона, кабину самолёта или каюту парохода, над которым тяготеет груз потерянного времени. Пеший странник не тревожится о призрачном будущем, он живёт каждой минутой пути и привалов, растворяется в сущности бытия». От себя добавлю, что любое путешествие без машин – это  не просто движение по лесам, долинам и перевалам. Это ещё и путешествие в прошлое собственного ощущения Мира, каким оно было тысячелетия назад. И ни за какую сумму в долларах и евро этого ощущения не купить. Только так – положить в мешок еду, одеяло и всё, что нужно для физического существования без города, и уйти на несколько дней туда, где надеяться можно только на себя, да на милость природы. И всё равно – неубедительно. Нужно просто раз попробовать!